Гитлеровское командование придавало особо важное значение удержанию Литвы, прикрывающей кратчайший путь к Восточной Пруссии. На территории Литвы было создано ряд прочных оборонительных рубежей, в том числе и Вильнюсе и Каунасе, в которых были сосредоточены крупные гарнизоны отборных войск.
При вступлении на территорию Литвы, сопротивление противника усилилось. Особенно активно начала действовать авиация, нанося по движущимся подразделениям частые бомбовые удары. Обьяснение этому скоро раскрылось, перед нашими глазами предстала безжизненная, истерзанная, надруганая земля, сожженные города и села. И теперь уже ни бомбовые удары, ни другие меры задержать воинов не могли. Мы знали и чувствовали, что Литовский народ с нетерпением ожидает своего освобождения.
Подразделения батальона, минуя город Вильнюс, южнее, ускоренным маршем двигались на запад. На подходе к местечку Людвиншкес, передовой отряд получил приказ об изменении направления движения и повернуть на север. Продвигаясь на север, обходя город Вильнюс западнее, при пересечении шоссейной дороги Вильнюс-Каунас произошол короткий но жестокий бой с мотоциклистами противника. Перерезая коммуникации и зажимая в городе крупную группировку гитлеровцев, 2-ой стрелковый батальон 136 Витебского стрелкового полка, на 16-е сутки с момента прорыва и перехода в наступление, в начале второй половины дня, с боем зацепился за окраину северо-западной части Вильнюса. Зацепившись за окраину города, батальон с ходу повел наступательный бой. Заранее подготовленные штурмовые группы, в подразделениях батальона, успешно действовали, уничтожая огневые точки врага и продвигались в заданном направлении к башне на горе. Город казался пустым, не было видно ни какого движения, ни малейшего признака, какой - либо жизни.
Продвинулись вперед, освободив несколько кварталов. В разгар боя за очередной объект, на КП батальона пришли три или четыре человека. При беседе с ними мы узнали, что они местные жители и возможно от них требуется какая-либо помощь. Вести бой в незнакомом городе было очень трудно. По просьбе, они нашли и принесли план города Вильнюса и указали, где располагается неприятель. При наличии плана города вести бой стали успешнее. Штурмовые группы подразделений действовали смело, решительно окружали и уничтожали сопротивляющегося врага. День клонился к исходу, надо было спешить очистить от фашистов правый берег реки Нерис. Зная, что предстоит форсировать реку, заместитель по политической части капитан Воеводин, собрал и готовил опытных пловцов из коммунистов и комсомольцев, которые уже себя показали при форсировании предыдущих водных преград. Красноармейцы: Рогожин, Демьянов, Мальков, Ларин, Валеев, Ляпин. Уже начало темнеть, когда очистили северо-западную часть города и подразделения достигли берега реки в районе пристани. Надо быстрее переправиться, пока противник не пришел в себя и не подтянул к этому месту большие силы.
Подготовленной группе пловцов заранее была поставлена задача, первыми выйти к реке и сразу-же форсировать ее, при этом, сохранив оружие готовым к бою. Опять помогли наши новые друзья литовцы, они раздобыли где-то и приволокли маленькую деревянную лодочку. Наступила ночь, группа пловцов, как было обусловлено, переплыла на левый берег и заняла позиции, Остальные воины, используя лодочку и плотики, без шума быстро переправились и, не задерживаясь, продвигались к жилым постройкам, охватившим северо-западную сторону замковой горы. Недалеко справа, ниже по течению, находился мост через реку из железных ферм, накануне был взорван фашистами.
1-й стрелковый батальон капитана Михеева, наступающего с права, так же вплотную подошел к правому берегу реки, 3-й стрелковый батальон майра Сухорукова, наступающий, слева, так же вышел к берегу реки.
Подошли к городу и завязали бой подразделения 233-го стрелкового полка нашей дивизии, закрыв путь отхода врага на запад. 69-й стрелковый полк подполковника Богатырева был подчинен командованию 144-й стрелковой дивизии, которая подошла к городу с юго-востока и повела бои от железной дороги. С востока наступали подразделения 3-го механизированного корпуса. В юго-западную сторона города вступили подразделения 371-й стрелковой дивизии.
Совместно с войсками 65-го стрелкового корпуса генерала Перекрестова, в город Вильнюс с юга вступили и начали действовать партизаны Литвы товарища Снечкуса. Литовский народ в годы войны не оставался в стороне от борьбы с фашизмом. Многие вступили в литовскую дивизию Красной Армии, многие ушли в подполье.
Наступала темная ночь. Проверив охранения, выставленные подразделениями в сторону противника, я решил с группой полковых разведчиков, которая подошла к этому времени, проникнуть на сколько можно к башне, стоящей на замковой горе. Группа состояла из 8-и человек, в том числе один местный житель. Который знал местность и расположение башни. Прошли примерно половину пути и, ни встретив никакого препятствия, решили разделиться на две группы, что бы было меньше шума и двигаться быстрее. Нас четверо и гражданский двинулись в перед, остальным было приказано остаться на месте и ожидать, а если начнется бой, то идти на помощь. Прошло немного времени и мы были у башни. Кругом было тихо. Я и один разведчик, заняли позицию, на случай появления противника, остальные направились к башне, взяв собой красное знамя, чтобы водрузить его на башню Гедиминаса. Прошло несколько минут, а время казалось тянулось вечность, но через несколько мгновений они появились, доложив, что знамя водружено и развивается. В скором времени мы возвратились в расположение подразделения. Прийдя на КП батальона, была уже глубокая ночь, приступил к подготовке штурмовых групп.
Через некоторое время мне сообщили, что командир полка вызывает меня на правый берег в район переправы. Прибыв на место, в пред утреней заре увидел майора Хамидулина в окружении большой группы гражданских лиц. Все эти луди были вооружены трофейным оружием. Хамидулин сообщил мне, что это партизаны – патриоты 300 человек, войдут в подчинение нашего2-го стрелкового батальона. Будут совместно действовать до полного освобождения города.
Командовал группой бригадир. С этого часа, группа начала выполнять приказы и распоряжения батальона. Организовав переправу этих людей на правый берег, дал указания бригадиру, где группе сосредоточиться и занять исходный рубеж для наступления, я поспешил на КП батальона.
Наступило утро, а в месте с рассветом в центре города на Замковой горе, на башне Гедиминаса выплыло Красное Знамя. Оно радостно реяло в небе и манило все взгляды, а нас воинов освободителей звало на новые решительные бои с врагом. В то же время на здании, прилегавшего к площади Гедиминаса, слева западнее, точно опущенные крылья недобитого ворона, повисло со зловещей свастикой фашистское знамя, как бы предчувствуя скорую расплату за все злодеяния которые принесло народам. Это знамя было в полосе наступления нашего батальона.
Утро наступило быстро, ясное и солнечное. Стрелковые роты, старшего лейтенанта Свистова на правом фланге, старшего лейтенанта Юрьева в центре и лейтенанта Полина на левом фланге, расчлененные на штурмовые группы, решительно двинулись от Замковой горы в западном напрвлении. Ближайшая задача батальону выбить противника из прилегающих домов к площади Гедиминаса. Овладеть Кафедральным собором и башней на площади. В дальнейшем продвигаться на запад по главной улице, ныне проспект им. В.И. Ленина, расчленяя группировку врага.
Подчиненная группа повела наступление от Замковой горы на юго-запад, восточнее костела Анны, в направлении улицы Тесос. (Забегая в перед, хочу сказать, что в процессе боя я три раза был в полосе наступления патриотов и увидел, что у них у всех были надеты белые нарукавные повязки. После чего я понял, что с батальоном действуют белополяки. И как в последствии выяснилось, что они вошли в город не с добрыми намерениями. А в это время вся западная пресса кричала, что польские добровольцы сражаются в Вильнюсе на стороне Красной Армии).
Наступающая на правом фланге 4-я стрелковая рота, вела ближний бой. Слышались частые разрывы ручных гранат и глухие удары прикладов, это идет рукопашный бой с врагом за очередной дом. Штурмовая группа старшего сержанта Ладыгина, выбив противника из дома, прилегающего в плотную к восточной стороне площади Гедеминаса, отражала контратакующего неприятеля из стоящего южнее дома. А красноармейцы Дербасов и Башкитов вели подготовку к атаке дома с права.
5-я стрелковая рота, продвигавшаяся в центре в направлении улицы Пионерю, штурмовая группа сержанта Шамшутдинова и красноармейцев: Щербина, Пермякова и Анушина, проявляя смелость и находчивость, в рукопашной схватке, выбили фашистов и овладели зданием, которое стояло крайнее в углу, при схождении двух улиц в одну и идущую пряма на запад в сторону противника. Далее к ней прилегает южная сторона площади Гедиминаса.
Гитлеровцы, узнав, что домом на развилке овладели советские воины, выкатили пушку и попытались его разбить. Дом был кирпичный крепкий, от разрывов снарядов отвалился только один угол в низу. Мы этим воспользовались и ночью втащили в дом пушку. Теперь под нашем контролем находилась вся эта улица и южная сторона площади Гедиминаса.
Шестая рота наступала южнее. На этом участке противник беспрерывно переходил в контратаки. Находившийся в роте зам по политчасти капитан Воеводин, своим личным примером воодушевлял воинов, а красноармейцы Филин, Жернихин, Перфилов и др., проявляя героизм, отбивали атаки врага и используя его отход на плечах противника врывалась в следующее здание.
Окруженная группировка гитлеровцев генерала Шагеля надеялась продержаться в Вильнюсе долго. Фашисты при организации обороны в городе, умело использовали для боя выгодные места, стойко и упорно дрались за каждый дом, за каждый метр площади, многочисленные заграждения прикрывались многослойным огнем крупнокалиберных пулеметов. Особенно свирепствовали снайперы.
Советские воины рискуя собой, не применяя артиллерии, старались меньше нанести разрушения зданиям. К утру следующего дня выбили противника из домов, прилегающей к восточной стороне площади и овладели Кафедральным собором и башней. КП батальона переместили во дворик Кафедрального собора. Когда бой отдалился из своих убежищ вышло несколько девушек лет по 15-16 и мальчик 10-11 и издали стали наблюдать за нами. Ведь гебельсовская пропаганда несколько лет им твердила, что Красная Армия вся уничтожена, а это наступают подобные человеку существа, которые на своем пути все разрушают, а людей убивают. Какое же у них было удивление, когда они увидели перед собой воинов Красной Армии, молодые красивые ребята, все одеты в маскировочные халаты, не отличишь, кто солдат, кто командир. Когда они осмелились и приблизились, то сообщили, что знают где находится фашистский крупный продовольственный склад. Мальчик показал как к нему удобней подойти. (Это не плод моей фантазии, я в тот день посылал мальчика за священнослужителем, необходим был ключ от собора, так как с чердака надо было корректировать штурмовую авиацию, для обстрела скоплений гитлеровцев. И эти люди должны быть еще живы). Под прикрытием ночи воины 5-й и 6-й рот атаковали и отбили у противника этот объект. В наших руках оказался большой продовольственный склад. (Продовольствие нам было очень нужно, так как весь наш обоз остался за Березеной речкой и еще не догнал нас). Гитлеровцы много раз пытались возвратить утерянный склад, но воины батальона атаки отбивали и теснили врага дальше на запад.
В середине дня на КП батальона неожиданно прибегает бригадир, командир подчиненной группы поляк, в расстроенном состоянии и сообщил, что его группа встретилась с партизанами другой группы, наступающей с юга в направлении Замковой горы, и что те партизаны начали разоружать его людей. Не теряя времени я направился в расположение действия бригады. Прибыв на место не нашел ни одного поляка из бригады, все растворились, сумел улизнуть и бригадир. Встретили бойцов партизанского отряда, наступавшего с одним из полков 144-й стрелковой дивизии. От них мы точно узнали, что с нашим батальоном действовали белополяки. На обратном пути на КП батальона встретили подозрительного человека, который разыскивал нашего сбежавшего бригадира. На КП при допросе этого человека узнали, что он связной, прибыл из Лондона, от эмигрантского Польского правительства Миколайчика. Нашли письмо, которое было адресовано польскому маршалу Ролю Жемирскому. В письме давалось указание, чтобы польские бригады, до полного освобождения города Вильнюс, действовать совместно с Красной Армией. Когда же Советские войска уйдут дальше на запад, сделать в городе переворот, с целью присоединить его к панской Польше. Такое предписывалось и городу Каунас. (Спустя много лет это письмо и сейчас часто мерещится перед моими глазами).
Следующее, чем надо было немедленно овладеть это большое административное здание, на котором еще развивалось гитлеровское знамя. Свастика резала нам глаза, накаляя ненависть к фашизму. Надо было срочно овладеть домом и сбросить его. Подобрали в ротах четыре штурмовые группы, в основном из коммунистов и комсомольцев. На следующий день рано утром, еще затемно, штурмовые группы заняли исходное место для атаки. Задача двух первых групп, была ввести противника в заблуждение и отвлечь на другой объект. Через небольшой промежуток времени вступили в действие две основные группы. После жестокой рукопашной схватки с гитлеровцами, группа под командованием старшего сержанта Горбунова овладела центральным входом в здание, ворвалась в помещение и группа старшего лейтенанта Юрьева. Для поддержания боя вступили и другие подразделения батальона. Бой еще шел в подвальном помещении и в комнатах нижних этажей, когда группа старшего сержанта Горбунова из центрального входа по лестницам поднялась на крышу здания и сорвала ненавистное фашистское знамя. И на его место водрузила наше Красное Знамя. (Помню крыша была плоской, а по краям стояли ряды стульев).
Одиннадцатого июля 1944-го года, части 97-й и 144-й стрелковой дивизий во взаимодействии с частями 4-й штурмовой авиадивизии, инженерно саперной бригадой, 3-м мехкорпусом и другими частями в течении дня блокировали и уничтожали изолированные очаги сопротивления гитлеровцев в центральной части города.
12-го июля бои шли везде. Подразделения нашего 2-го стрелкового батальона теснили гитлеровцев к площади, ныне Черняховского, прижимая к левому берегу реки Нерис. Остаток 12-го июля и всю ночь не прекращались ожесточенные бои и к утру 13-го июля город был полностью очищен от немецких оккупантов. Наступила повсеместная тишина.
В итоге боев за город части дивизии уничтожили до 3000 гитлеровцев и взяли в плен 1425 немецких солдат и офицеров. Немцы оставили на полях боев свыше 300 пулеметов, 62 орудия, 44 миномета, 600 автоматов. Только нашей дивизией было захвачено 24 танка и самоходных орудия, 500 автомашин, 256 мотоциклов, 340 велосипедов, 10 продовольственных складов, 8 обозно-вещевых складов, 12 складов с боеприпасами.
13-го июля 1944 года Москва салютовала войскам 3-го Белорусского фронта в честь освобождения Вильнюса. Личному составу 97-й стрелковой дивизии объявлена благодарность. Приказом командующего 5-й армией наша дивизия была оставлена в городе Вильнюс для охраны и наведения порядка. Приказано осмотреть все предприятия, заводы и магазины города и организовать их охрану. Дивизия выполняла эту задачу 10 дней.
В середине дня 13-го июля батальон получил приказ выйти из города на северо-западную окраину и, оцепив, закрыть город от улицы Дзержинского до правого берега реки Нерис. В таком положении 136 -й стрелковый полк оставался до 25 июля, нес гарнизонную службу в городе. Полку была поставлена задача не пропустить в город ни один отряд белополяк, а они шли и шли. Мы их задерживали днем и ночью и препровождали в указанное место. Также было приказано собрать, уже вступившие в город отряды, с помощью литовских партизан. Подразделениями батальона тогда было задержано более десяти тысяч вооруженных до зубов человек. Из этих людей была сформирована Вторая Польская Армия под командованием генерала Поплавского. Которая и сражалась на фронтах до окончания Великой Отечественной войны.
136-й Витебский стрелковый полк, выполнив задачу по несению гарнизонной службы, в ночь оставил город и двинулся в район боев, идущих на подступах к городу Каунас. Движение к фронту производилось только с наступлением ночи и двигались ускоренно.
Неприятель занимал оборону в 10-12 километрах восточнее Каунаса, на заранее подготовленном рубеже. Укрепленные пункты, которого, были соединены сложной системой траншей и ходов сообщений в полный профиль. Прибыв в район боев, второй батальон, по приказу командира дивизии полковника Жекова-Богатырева, был оставлен во втором эшелоне в резерве командира дивизии. Это значило, что батальон должен быть готовым по приказу командира дивизии выступить в любой момент, в любом направлении.
За годы войны, ведя бои, сначала оборонительные, а потом наступательные, встречаясь с глазу на глаз с ненавистным врагом, я научился по ведению огня и другим признакам определять, кто перед тобой стоит. С кем придеться столкнуться, сильный или слабый противник. Приобрел хороший опыт разбираться в сложности возникшей обстановки и как поступить в данном случае. План действий возникал быстро, и должен сказать, подразделения, ведя бои с врагом, в большинстве случаев выходили победителями.
Поэтому, рассредоточив подразделениям батальона в указанном месте, дал указания командирам рот, что бы воины окопались, замаскировались и были готовы выступить в любую минуту. Оставив за себя зам. по политчасти капитана Воеводина, не теряя времени, с отделением батальонной разведки выдвинулся на передний край с целью изучить обороняющегося противника, выявить слабые места в обороне.
Достигнув переднего края, определил свое место нахождения, организовал связь с НП дивизии и КП батальона. Разбил разведчиков на несколько групп, указал полосы наблюдения в нескольких местах и разных направлениях. Организовал две поисковые группы, которые с наступлением темного времени должны обследовать слабые места противника. С наступлением дня группы докладывали мне обо всем увиденном. Так продолжалось несколько дней.
Гитлеровское командование придавало важное значение удержания Каунаса, так как это направление прикрывало кратчайший путь к границам Восточной Пруссии. Противник надеялся получить передышку. Что бы привести в порядок свои разбитые войска.
Подготавливая оборону, противник использовал всю местность, лесные массивы и прилегающие к городу деревни. Были переоборудованы и использовали для обороны 9-ть старинных фортов. Вся эта сложная оборонительная система была насыщена огневыми средствами, но удерживалась потрепанными в предыдущих боях, уставшими, морально пошатнувшимися, со слабой дисциплиной войсками.
Несмотря на это, бои с противником на переднем крае носили ожесточенный характер. Артиллерийская канонада и ружейно-пулеметная стрельба не затихала ни днем ни ночью и длилась уже более двух недель. Атаки наших войск следовали одна за другой, но гитлеровцы их успешно отбивали и, в свою очередь, переходили в контратаки, выбивая наших воинов из, с таким трудом взятых, траншей.
План наступления 5-й армии нарушался, а командование требовало выбить врага с данного рубежа.
Когда в ночь на 31-го июля мне передали - срочно явиться на КП дивизии, я понял, что настал час действовать 2-му батальону. Подойдя к блиндажу КП дивизии, я встретил в темноте у входа командира 87-го ОИПТД майора Петренко, он мне сказал, что и его вызывает полковник Жеков-Богатырев.
Войдя в блиндаж, доложили о прибытии. В блиндаже сумрачно. Коптилки, сделанные из малокалиберных снарядов, освещали лицо комдива и карту, разложенную на столе. В глубине блиндажа, сбоку у стены, на скамейках, сидело еще несколько человек. Среди них подполковник Сергеев и полковник Кириченко.
Комдив посмотрел на нас уставшими, воспаленными от недосыпания, глазами и уставшим голосом обратился к собравшимся. Он сказал, что противник упорно сопротивляется, дивизия в предыдущих боях понесла ощутимые потери и в ротах осталось по 25-30 человек воинов. Люди дрались без отдыха несколько дней и ночей и устали.
И уже обращаясь ко мне сказал: - Командующий армией, генерал Крылов, жмет на меня, уже несколько дней требует ввести все резервы, но город Каунас взять. Я держал Вас майор Лупинос, все ожидал удобного момента для ввода в действие второго батальона. И посмотрев из исподлобья, уже сердито, как будто я виноват в том, что полки дивизии топчутся на месте, глядя на меня, продолжил: - Наверное устал ожидать, когда пошлю тебя в бой, вот слушай, что я Вам скажу.
Сегодня я получил категорический приказ от командующего Армией: завтра утром, при любых обстоятельствах, невзирая ни на что, взять город Каунас, Если мы этого не сделаем, то мне снимут голову и вам не поздоровиться. Я решил ввести в бой все свои резервы. Батальон майора Лупинос и Ваш дивизион майор Петренко будете действовать одновременно вместе. И ответ за эту операцию будете держать тоже вместе. Вы Лупинос, слыхал я, не сидели эти дни на КП своего батальона в ожидании приказа, а лазили по передовому краю и наверное выбрали участок, где лучше прорваться. Исходный рубеж для прорыва должен находиться где-то в районе шоссейной дороги. Это даст возможность лучше использовать дивизион Петренко. Что Вы можете сказать по такому варианту?
Идя к комдиву, я был готов ко всему, но такой постановке вопроса, подготовлен не был. Время для размышления не было, а отступать не позволяла принципиальность. У меня в голове молниеносно промелькнули результаты проведенных наблюдений и действий поисковых групп за последние 24 часа.
Я изложил свой вариант, предложив совершить прорыв севернее шоссе 250-300 метров. В этом месте траншея переднего края противника проходила, как и везде в полный профиль, но по наблюдения было замечено, что охраняется этот участок пассивно, огонь из траншей велся слабый и редко. В прошедшую ночь одна из поисковых групп беспрепятственно проникла через этот участок и возвратилась с ценными данными. Было установлено, что на данном участке курсирует парный патруль врага и изредка простреливает местность.
У меня созрел план действий, который состоял в следующем: - Я с группой батальонных разведчиков и связными, не теряя времени, выдвигаюсь на передний край к намеченному месту прорыва. Здесь, на месте, уясняем обстановку. Выдвигаем к переднему краю две группы, для захвата траншей противника. К этому времени прибывают подразделения батальона, сосредотачиваются для прорыва и ждут сигнала. После прорыва переднего края выходим на шоссе и здесь к нам присоединяется артдивизион Петренко. После чего движемся на Каунас совместно.
Выслушав мой план, командир дивизии подумал и начал ставить нам боевую задачу уже спокойно, но требовательно. Он советовал пехоту батальона посадить на автомашины дивизиона и так прорываться. С этим я был несогласен, так как ранее при аналогичной обстановке, оказались в критическом положении и понесли ненужные потери пехоты. Сошлись на том, что на машины посадим минометчиков и пулеметчиков. Был, так же, согласован вопрос с артиллерией и саперами о разминировании прохода в минном поле.
Выйдя от комдива, я зашел в блиндаж оперативного отдела дивизии и по телефону дал команду на КП батальона, чтобы немедленно поднимали подразделения батальона и выдвигали на передний край к месту сосредоточения. Для сопровождения подразделений выслал связных. Сам с группой разведчиков двинулся к месту, назначенному для прорыва.
При подходе к переднему краю, где в окопах занимали оборону подразделения полка, из темноты нас окликнули: «стой кто идет». Я сказал пароль и свою фамилию. Здесь меня уже все знали, так как с этого участка меня и вызвали на командный пункт дивизии. Часовым оказался командир стрелковой роты, который дал отдохнуть своим воинам, а сам охранял их.
В коротком разговоре я сообщил ему о цели нашего визита. К траншеям переднего края врага были направлены группы разведчиков с саперами, с задачей разминировать проходы и обозначить их границы, а по прибытии подразделений батальона, ворваться в траншеи и уничтожить врага, открыть путь для дальнейшего наступления.
Второй батальон, неся службу в Вильнюсе, одновременно получил и подготовил пополнение. Находясь в резерве дивизии боевая подготовка не прекращалась. Кроме этого в подразделениях били проведены партийные и комсомольские собрания, нацеленные на скорейшее освобождение Литвы. Все воины горели неудержимым желанием скорее вступить в бой с врагом, и этот час настал. Подразделения батальона двинулись на передний край.
В три часа ночи, со словами «в добрый путь», я во главе батальона перешагнул траншею противника. Взвод за взводом, рота за ротой воины подразделений устремились на запад. В это время наша артиллерия открыла уничтожающий огонь по опорным пунктам врага. Противник сопротивления нам почти не оказывал. Двигаясь вперед, мы брали направление на юго-запад, стремясь выйти на шоссе Вильнюс- Каунас.
Утро 1-го августа 1944-го года, было солнечное и радостное. Оно застала подразделения в пути, движущимся в сторону Каунаса, ускоренным маршем. Батальон двигался по обочине правой стороной. Я шел с группой разведчиков в голове колонны.
До Каунаса оставалось 2-3 километра, когда обгоняя движущуюся колонну по шоссе, вперед вырывается колонна автомашин 87-го ОИПТД, с прицепленными к ним пушками. В голове колонны двигался «Виллис» комдива, на котором восседал полковник Жеков-Богатырев. Устремившись вперед, комдив не обращал никакого внимания, на движущуюся пешим строем пехоту. Идя вместе с батальоном пешим нагом, я даже немного огорчился, что не сел в автомашину и теперь войду в Каунас, как говорится, к шапочному разбору. Подумав об этом , я только передал по колонне: «шире шаг». И неожиданно видим, что со стороны Каунаса, нам на встречу, движется колонна автомашин, а впереди всех, на своем «Виллисе» полковник, а за ним все автомобили дивизиона Петренко. Здесь комдив меня быстро узнал и набросился с руганью, что, мол, здесь ползешь как черепаха, а нас там встречают пулеметами и минометами. Я только и мог ему ответить: «не лезь полковник, по перед батька в пекло».
Дал команду головной роте старшего лейтенанта Юрьева: «Шире шаг и приготовиться к бою». Действительно, на окраине города, в районе нефтебазы, противник успел организовать мощный заслон и прикрыл пулеметным и минометным огнем шоссейную и железную дороги.
Для стрелкового батальона такая преграда не являлась сложной и непреодолимой. 4-я рота развернулась в боевые порядки и за считанные минуты смяла заслон противника. И батальон первым вступил в Каунас. Очищая улицу за улицей, квартал за кварталом, заняли железнодорожную станцию. На путях стояло много вагонов с награбленным имуществом и техникой и готовых к отправлению. Здание вокзала фашисты взорвали, но воины водрузили красное знамя на высокое, рядом стоящее, здание. Продвигаясь к центру города, воины батальона «выковыривали», засевшего в подвальных помещениях и в других удобных местах, озверелого, упорно сопротивляющегося, врага. На очищенных от противника административных зданиях вывешивали красные флаги.
В восемь утра первого августа, из центра Каунаса я по радио доложил командиру полка, что второй стрелковый батальон успешно достиг центра города и успешно продвигается в западном напрвлении. С северо-востока в город вступили подразделения 63-й стрелковой дивизии. КП батальона расположился прямо на площади, в центре города, рядом с административным зданием. Подразделения батальона успешно очищали город от противника в западном направлении. Продвигаясь к реке Нерис. Прибыл заместитель командира полка подполковник Богомазов и привел батальонный взвод связи лейтенанта Овчинникова.
Население города Каунаса своих освободителей встречал очень радостно. Многие жители города были празднично одеты. Люди выходили на улицы и, как дорогих гостей, приглашали к себе в гости.
Время клонилось к исходу дня, но тыловые подразделения и кухня, задерживались. Подходит лейтенант Овчинников и говорит, что хозяева вот этого дома приглашают нас к себе в квартиру пообедать. Я был одет в маскировочный костюм, три дня ползал по переднему краю, к тому же сильно болел зуб и я отказался. Но хозяева прислали за мной внучку, лет 14-15 и она меня уговорила. Ей было трудно отказать. Вошли в дом, это была семья Литовцев: муж и жена пожилые, дочь средних лет и внучка. Они приняли нас очень дружелюбно и приветливо. Мы умылись, привели себя немножко в порядок, сели за стол. Хозяева культурные и очнь вежливые люди. Много говорили о войне, как она всем надоела, о ее окончании и т.д. Кушая я хватался за щеку, так как разболелся зуб.
Молодая хозяйка, наблюдая за мной, спросила, что меня так сильно мучает. Узнав, про мой больной зуб, она сказала, что она зубной врач и после обеда меня полечит, хотя инструменты все отправили в деревню. Она действительно подлечила меня, очень ей благодарен, жаль что не записал имя фамилию и адрес.
К исходу дня подразделения батальона форсировали реку Нерис и овладели старым Ковно. Здесь на КП батальона прибежал один возбужденный житель и сообщил нам, что недалеко, в одном из домов, гитлеровцы готовят расправу, над большой группой местных жителей. Они согнали в большой деревянный дом около двухсот человек, обложили горючим материалом и готовились поджечь. Для предотвращения фашистского злодеяния, в указанное место спешно направлено подразделение воинов из 5-й роты под командованием лейтенанта Серебрякова. К месту расправы они прибыли своевременно и помешали совершить очередное фашистское преступление над мирными жителями города. Женщины, дети, старики были освобождены из замурованного дома.
В ночь, подразделения батальона штурмом овладели старинным фортом №8, который гитлеровцы считали неприступным. Разгоряченные наступательным порывом, воины 6-й роты лейтенанта Полина, продолжали преследовать врага, в панике отходящего к форту №9.
Девятый форт гитлеровцы превратили в форт смерти. Здесь фашисты уничтожали, сжигали в громадных кострах тысячи безвинных людей. Одновременно с северо-востока на 9-й форт наступали механизированные подразделения корпуса генерала Обухова. Его танкисты первыми ворвались в форт и освободили всех узников, ожидавших своего смертного часа. В тот день мне пришлось быть в казематах смерти. Видел, хитроумно устроенные, камеры, разные приспособления для пыток и казни людей. Видел последствия работы фашистских палачей. В этих фортах фашисты надеялись продержаться до подхода подкрепления из Восточной Пруссии.
Рано утром сообщили, что меня вызывают в штаб дивизии. Переправившись через реку Нерис, зашел в штаб полка, там то же, не знали. Приехал на КП дивизии, разыскал комдива, обратился к нему, что прибыл. На это он мне ответил, что будем фотографироваться и надо идти к начальнику штаба, он все устроит.
Действительно в тот день нас снимала передвижная кинохроника. Снимали вступление нашего 2-го батальона в город Каунас. Представляли воинов батальона дивизионные подразделения автоматчиков, разведрота дивизии, ОИПТД и др. Через это я долго задержался в штабе дивизии. Когда возвратился на КП батальона, уже все было в движении. Предстояло переправляться на левый берег реки Неман. К этому времени уже саперами был построен деревянный мост. Переправившись, всю ночь двигались на запад к границе Восточной Пруссии. Утром остановились в лесу на отдых.
Заснятую картину кинохроники, вступление 2-го стрелкового батальона 136 -го стрелкового полка 97 -й Витебской, Краснознаменной, Орденов Суворова и Кутузова стрелковой дивизии, мне видеть не пришлось. Я шел при сьемках впереди батальона.
5-я армия и в месте с ней воины 97-й стрелковой дивизии, ведя непрерывающиеся ожесточенные бои, с отступающими неприятельскими войсками, неудержимо продвигалась на запад. Второй стрелковый батальон в составе 136 стрелкового полка, действующий как передовой отряд дивизии, сбивая заслоны и уничтожая засады, форсированным темпом, пройдя более 40 километров, приближался к главной приграничной полосе обороны противника, прикрывающей ближайшие подступы к Восточной Пруссии.
Уже утром 4-го августа, после непродолжительного огневого налета, а потом, последовавших бомбовых ударов нашей авиации, подразделения батальона атаковали врага, выбив его из траншей, овладели большим населенным пунктом Янкай.
Противник ожесточенно сопротивлялся, используя малейшую возможность переходил в контратаки, пытаясь нанести удары в стык и ли во фланг. В этих действиях гитлеровцев заметно проявлялась нервозность.
Только на пути наступления батальона, из совершенных злодеяний гитлеровцев, была видна, какова сама природа фашизма. Что и в момент, когда у него самого висит меч над головой, он не может жить не совершив черного дела, против человечества.
При взятии ночью деревни Катиляй, батальону срочно надо было наладить локтевую связь с соседней частью, с которой нас разделял лес. Посланная группа сбилась с маршрута и возвратилась не выполнив задания. А требовалось срочно наладить связь и выяснить обстановку.
Взяв с собой шесть разведчиков, я отправился с картой и компасом в нужном направлении. Пройдя километра полтора мы услышали тяжелые вздохи и плач ребенка, выйдя на просеку и пройдя несколько десятков метров, увидели подводу запряженную двумя лошадьми. Одна лошадь была убита, другая лежала тяжело раненая и тяжело стонала. В нескольких метрах от повозки лежала убитая молодая женщина, а возле нее ползала, плачущая девочка, повидимому дочь, в возрасте 10-12 месяцев. Подобрав, осиротевшую малютку, двинулись дальше. Подходя к разыскиваемой, недавно занятой соседней частью, деревне, нас предупредили, что деревня заминирована. Жители этой деревни, можно сказать были замурованы в своих домах. Выполнив задание, я с группой возвратился в расположение батальона. Девочка била отправлена в сан. роту 136 -го стр. полка, и здана врачу Исаенко Л.Г.
Подразделения батальона с тяжелыми кровопролитными боями, отражая контратаки врага, к исходу дня выбили противника из населенного пункта Гришкабудис и преследуя его продвинулись в перед на 300-400 метров. Здесь противник закрепился на заранее подготовленной обороне и остановил продвижение батальона сильным пулеметным и минометным огнем. Линия обороны врага проходила от залегших подразделений в 150-200 метрах, западнее деревни. По восточной опушке большого лесного массива. Оттуда же велся сильный ружейно-пулеметный огонь.
Приближался вечер, залегшие воины, спасаясь от сильного огня врага, быстро окапывались. Сначала окопы для ведения огня лежа, потом, в течении ночи для ведения с колена, а некоторые воины и для стрельбы стоя. НП батальона расположился на северо-западной окраине деревни, на опушке небольшой рощицы. От деревни, огибая с севера рощицу, шла к лесу, в сторону противника, проселочная дорога. С правой стороны местность была открытой, шла в сторону противника с небольшим подъемом и хорошо просматривалась. Из НП было видно как быстро зарываются в землю воины. Слева дороги, начиная от рощицы, был большой массив высокого, спелого не убранного хлеба, который почти в плотную подходил к обороне неприятеля.
С наступлением темноты, противотанковая артиллерия дивизиона Петренко в этом массиве начала готовить позиции для пушек. Закапывались в землю и расчищали обзор для ведения огня. Ночь я провел на передовой среди воинов, меня тревожила открытая местность и невыгодное расположение наших боевых порядков, а утром возможна контратака противника. Переползая или перебегая из окопа в окоп, несколько минут беседую с каждым воином. Интересовался, давно ли получал письма от родных из дома, какое боевое настроение, своевременно ли получают горячую пищу, как обеспечен боеприпасами. Многих я знал по фамилии, но в основном нацеливал на отражении возможной контратаки врага. Такую же работу, в течении ночи, проделал зам. По полит части капитан Воеводин.
Возвратился на НП уже перед утром. Связной доложил мне, что в нескольких метрах в роще есть землянка в виде блиндажа. В предчувствии неизбежной контратаки врага, на сон не тянуло, да и вообще в период наступательных боев о себе думать не приходится. Время ночи проходить в заботах и движении, спать было некогда и к такой повседневной боевой жизни привыкаешь. Вот если ранит и попадешь в госпиталь или временно выведут из боя на кратковременный отдых, здесь уж отоспишься. Двое, трое суток спишь без пробуждения.
До условленного движения вперед было еще много времени и я решил зайти в землянку, узнать кто в ней находится. Аркадий Соловьев двигался за мной. Землянка оказалась занята жителями ближайшего дома этой деревни. Это была семья молодых литовцев лет 25-30 и ребенок года три. Они сами построили землянку и когда пришли немцы и начались бои, переселились в нее и живут сдесь в роще. С этими молодыми людьми у нас завязался разговор. Сначало о войне и фашистах, потом о колхозах. Я понял, что они имеют неправильное представление о нашем строе. И меня задели его слова, что там где пройдет Советский воин, жизни счастливой и богатой не будет. Мне пришлось много рассказать о довоенной мирной жизни, городского и сельского населения, о промышленном сельском строительстве, где в то время ставился вопрос, сделать колхозы богатыми, а колхозников зажиточными. Довести разговор до конца мне не удалось, прибежал посыльный и сказал, что немцы начали контратаковать.
Выбежав на опушку рощи, я увидел, что из леса вышли фашистские танки, а за танками в плотную идут гитлеровцы. Атакуют правый фланг батальона. И вдруг правофланговая 6-я рота лейтенанта Свистова дрогнула и начала откатываться назад. Я бросился на перерез отходящему подразделению. Пробежав метров 200, я шел успокаиваясь от бега, на встречу отходящему подразделению, спокойно просматривая местность и выбирая подходящие места, для огневых позиций, которые должны занять по моему приказу воины отступающей роты. Иду на встречу, я как бы вырос на пути бегущих. Позади них идут фашистские танки, которые ведут по отходящим ураганный огонь из пушек и пулеметов. Вокруг все дымит, горит, плавиться, а здесь преграждая путь к спасению стоит с автоматом в руках командир батальона. Все знают, что линия, где стоит командир батальона запретная, это запретная черта, переступить которую, равносильно смерти.
Добежав до меня, бегущие оторопело останавливались, испугано глядя на спокойно стоящего комбата. Некоторые обращались ко мне, еще дрожащим от страха голосом, прося разрешения занять позиции позади меня, мол там более подходящее место. Мне же разговаривать было некогда. Я приказывал им немедленно повернуться лицом к врагу и занять позиции, указанные мной.
Подбежал командир 6-й роты лейтенант Свистов, мне показалось, что он дрожит. Я приказал Свистову быстро выдвинуть, указал место, истребителей танков с противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Остальным воинам занять позиции там и там, приготовить связки гранат и бутылки со смесью. Организовать залповый огонь из стрелкового оружия по щелям танков и и движущейся за танками пехоте противника. Быть готовыми вступить в бой с танками.
Командир пулеметной роты капитан Никитин, находившийся левее в 5-й стрелковой роте, часть станковых пулеметов развернул на права и открыл огонь во фланг, по идущим за танками гитлеровцами и отрезал их от танков. Командир минометной роты капитан Усольцев, приказал минометным взводам Воеводина и Моисеева, сосредоточить минометный огонь по залегшей пехоте врага и танкам. Рота, можно сказать, засыпала минами врага.
В то же время. с начала атаки танков фашистов, противотанковая истребительная артиллерия дивизиона Петренко, часть пушек развернула и открыла огонь во фланг по уязвимым местам идущих на нас танков. Атакующие на левом фланге 4-ю и 5-ю роты танки и пехота врага, открыли огонь зажигательными снарядами. Сухой и неубранный хлеб запылал как большой костер, но артиллеристы не обращали внимание на то, что кругом все горит, продолжали вести огонь по танкам врага. Много уже танков пылало, дополняя пожар хлеба.
Понеся большие потери в живой силе и технике, атака врага захлебнулась, пехота отрезанная от танков и попав под сильный огонь минометов и пулеметов, начала откатываться к лесу на исходные позиции, а следом за пехотой начали отходить и танки.
Воины 6-й роты Свистова, чувствуя себя виновными перед другими подразделениями батальона, которые не дрогнули, а смело вступили в бой с танками врага, первой воспользовалась отходом противника и на его плечах ворвалась на его позиции и стала преследовать в глубь обороны.
Примеру 6-й роты последовали 4-я и 5-я роты лейтенантов Полина и Юрьева, они так же выбили врага из траншей и преследуя его отбросили в район населенного пункта Лукшай.
Здесь наступление было приостановлено организованным огнем противника.
При разборе, допущенной слабости воинами, 6-й роты выяснилось, что часть молодых необстрелянных воинов, видя надвигающиеся на них стальных чудовищ, не выдержали и начали пятиться назад. Глядя на них, дрогнула вся рота. Лейтенант Свистова обьяснил свой испуг тем, что он был впереди, готовился к отражению атаки врага и своевременно не заметил начавшейся паники среди молодых воинов. Когда увидел, уже было трудно догнать и остановить отходящих. Испугался потому, что боялся, что не сможет догнать и остановить свое подразделение.
За годы войны это был первый и последний случай, чтобы подразделение которым я командовал дрогнуло перед надвигающимися фашистскими танками и начало отходить. Воины 6-й роты долго переживали этот неприятный случай и в дальнейшем ничего подобного не было.
При бое за деревню Нов. Сынтауты, на подступах, подразделения батальона под сильным огнем врага продвигаться не могли и поэтому залегли. Прошел сильный дождь, а деревню приказано взять к вечеру при любых обстоятельствах. Я уже писал, что у меня сильно болел зуб, в Каунасе его немножко подлечили, а теперь опять разболелся, не было терпения. И вот ползу по передовой от солдата к солдату, что бы с каждым лично переговорить, договориться с ним, как будем атаковать деревню. Это было как раз в роте Свистова. Подползаю к командиру отделения сержанту Иванову, а сам держусь за щеку, он спрашивает: - что с Вами товариш майор, - да зуб, говорю, болит. Света не хотел бы видеть, а здесь еще дождь идет и вы все залегли, а деревню надо взять. Поговорил с Ивановым, дал указание, смотрю, он ничего не говоря мне, молча разворачивает обмотку на ноге с ботинка, достает от туда какой-то корень, отрезает ножом кусочек сантиметров пять, дает мне и говорит: - Вот Вам товарищь майор это волчий корень. Придете на НП, отрежьте маленький кусочек, «расслюнявте» его и заложите в дупло зуба, а потом дайте огонька по обороне врага, мы возьмем деревню, а у Вас зуб перестанет болеть.
На НП добрался, уже начало вечереть. Договорился с командиром полка майором Хамидулиным и артиллеристами. Дали мощный огневой налет. Роты были подняты и деревня взята. И зуб действительно перестал болеть. Мне как-то сразу захотелось пить. Говорю ординарцу, чтобы принес мне воды попить. Сейчас повторил Соловьев и вышел из дома. Через некоторое время возвратился с котелком. В комнате уже было темно и не видел какая вода, сразу выпил. Вода показалась мне густой и жирной. Спрашиваю Соловьева, - где ты брал воду, он ответил, что в луже посреди двора. Я вышел посмотреть и увидел, что возле этой лужи лежат две убитые лошади, думаю, хорошо, что не фашисты.
Волчий корень, которым снабдил меня сержант Иванов, долгое время я хранил, кроме себя самого, многих спасал от зубной боли пока не израсходовал.
У гитлеровцев явно сдавали нервы, в ожидании новых наступательных действий. Во время бомбежки ближних наших тылов, авиацией врага, на передовой было светло как днем от подвешенных на парашютах ракет. В промежутках между налетами самолетов из неприятельской обороны начинали взлетать осветительные ракеты и ошалелая стрельба из автоматов и пулеметов.
У нас же на переднем крае было спокой но и тихо, воины принимали горячую пищу, пополняли боеприпасы и отдыхали. Не спали часовые и наблюдательные посты, они зорко всматривались в сторону врага. Разведчики ползали перед передним краем противника, пытаясь найти слабые места. Не спали и командиры рот, батальонов, они проверяли готовность своих подразделений к наступлению.
Утром 14-го августа после 25 минутного артиллерийско-минометного огневого налета, подразделения батальона двинулись в перед, атакуя предпоследнюю оборону врага на подступах к границе Восточной Пруссии. Гитлеровцы ожесточенно дрались, упорно держась за свои позиции. Подразделения батальона неоднократно переходили в рукопашную.
Наступающая в центре 5-я стрелковая рота, отбивая контратакующие группы, продвигалась вперед, выковыривая врага штыком и гранатой из траншей и окопов. 4-я и 6-я роты, так же вели ближний рукопашный бой, одновременно помогали огнем пулеметов с флангов отражать контратакующие группы врага на пятую роту. Преодолевая сопротивление противника, подразделения батальона, прогрызая оборону противника, к середине 17-го августа отбросили противника и овладели большим населенным пунктом Сынтауты. Продолжая преследовать врага, подразделения батальона к исходу дня продвинулись на 3-5 километров на запад и отбросили врага к деревне Большенишки.
При достижении батальоном этого рубежа, обстановка сложилась следующая: НП батальона разместился на левом фланге в полосе наступления, на северо-западной опушке леса, который стоял 2,5-3 км. Северо-западней населенного пункта Сынтауты. Подразделения батальона были остановлены организованным и сильным огнем противника и залегли. Группа разведки батальона, высланная для связи с левым соседом, наступающим батальоном 294 стрелкового полка 184-й стрелковой дивизии, возвратилась и доложила, что сосед отстал далеко на 4-5 километров. В результате чего, левый фланг батальона, полка, дивизии остался открытым для неприятеля. Местность ровная, кое-где росли небольшие деревья, отдельными редкими группами, и вся земля изрезана на квадраты глубокими дренажными канавами. От НП батальона впереди, прямо на запад, в 800 метрах, стояло село Большенишки. Перед этой деревней, в 200-250 метрах. залегли и окопались воины подразделений батальона. От деревни на север простирался большой лесной массив, по восточной опушке которого проходила оборона противника. Соседние полки нашей дивизии, не доходя леса, также залегли. В право на север, метрах в 200-300, была небольшая возвышенность, на ней когда-то был небольшой хуторок 2-3 строения, это по карте, а сейчас было пусто, все сожжено оккупантами. Зная повадки противника, что он не простит такой оплошности, как – оставить открытым фланг. И если его разведка обнаружит это, то обязательно контратакует и ударит во фланг.
Открытый фланг обороны попытался прикрыть своими силами, но роты были малочисленные и наступая залегли на широком фронте. За четыре дня серьезных боев, роты понесли большие потери. В это время приходить на НП батальона капитан из оперативного отдела штаба дивизии, а возможно от 4-го отдела Смагина, потому, что он привел небольшую группу людей, для пополнения рот батальона. Приходу капитана я обрадовался, особенно потому, что он привел людей. Решил этими воинами прикрыть левый фланг. Продумал возможность такого варианта, я рассказал капитану, как офицеру вышестоящего штаба о сложности обстановки. Попросил совета, что мол решил эту команду оставить при НП, на случай прикрытия «образовавшейся пустоты», до подхода левого соседа. О моем беспокойстве капитан и слушать не захотел. Он сказал мне, что у тебя есть приказ наступать, двигайся в перед и занимайся этим делом, а людей нечего распылять на прикрытия и беспокоится о флангах, когда враг бежит. Разругался я с капитаном, что он не знает повадок врага, а в случае контратаки противника, отвечать придется мне.
По радио связался с командиром полка, сообщил о сложившейся обстановке и все, что у меня произошло с капитаном. Но Хамидулин тоже начал меня успокаивать, что к утру подтянется сосед с лева и прикроет фланг. Мне делать ничего не оставалось, пришлось оставить все как есть. Я дал указание капитану Воеводину, в какие роты передать людей для пополнения. Воеводин и тот капитан ушли с НП и увели людей на передовую.
Наступила ночь, меня все еще не покидала мысль, как бы хотя бы частично прикрыть тот фланг. Я испытывал какие-то тревожные предчувствия. Успокоившись, обдумал свои эмоциональные вспышки, подумал, что зря поругался с тем капитаном, теперь он наговорит комдиву, что было и чего не было и при любом исходе завтрашнего утра мне надо ожидать неприятностей. Да еще теперь какойто новый командир дивизии полковник Цукарев. Один раз с ним пришлось встретиться, впечатление не очень большое на меня произвел. В сложных ситуациях видать разбирается не очень, а орать любит. Больше брал на горло «на храпак», давай – давай и это мне откликнулось, но уже в октябре при прорыве границы Восточной Пруссии.
Решил, чему быть того не миновать, не привыкать к таким ситуациям, а у самого из головы не выходит фланг и состояние боевых порядков. При сложившейся обстановке, НП батальона на этом месте оставлять было нельзя, невыгодно и бессмысленно. Первый удар врага будет на НП, а поддержать артиллерией мешал лес. Противник мог зайти лесом в тыл батальона, а это еще больше могло осложнить обстановку. Собрал кое-как десятка полтора воинов и оставил их в этом месте на боевое охранение, для прикрытия левого фланга. С задачей не дать противнику внезапно атаковать.
НП батальона переместилось в право на возвышенность, где когдато стоял хуторок. С этого места управлять боем, при отражении контратаки врага, было удобнее. Приказал всем подразделениям глубоко зарыться в землю, окопы и щели искусно замаскировать.
Стояла темная и тихая ночь. Взяв с собой связного Соловьева, отправился на передовую. Начал обход с правого фланга с 6-й роты лейтенанта Свистова. В первую очередь знакомился с вновь прибывшими, узнавал откуда они, какая семья, давно ли на фронте и т.д. Нацеливал всех воинов на наступательный порыв и одновременно на возможность контратаки противника.
Закончил обход в 4-й роте лейтенанта Юрьева на левом фланге, в котором один стрелковый взвод был развернут фронтом на юг, прикрывая часть левого фланга. В этой роте я задержался долго и пробыл до наступления утра. Чувство тревоги с приближением дня усиливалось.
Расположение стрелковых рот было такое по тому, что 6-я рота была самая слабая, но она всегда держала локтевую связь с 1-м стрелковым батальоном капитана Михеева, а 4-я стрелковая рота старшего лейтенанта Юрьева была крепка во всех отношениях, но соседом с лева было подразделение другой дивизии. Поэтому здесь часто образовывались разрывы и нарушалась связь, и роте приходилось прикрывать фланг своими силами. 5-я рота лейтенанта Полина то же была на хорошем счету.
Наступало утро 18-го августа, становилось уже светло. Еще раз предупредив Юрьева, быть готовым к наступлению в условный час, а также усилить наблюдение, не допустить внезапной атаки врага. Я отправился на НП батальона, для организации артогня перед командой «в атаку вперед».
Следуя к себе на НП по одной из продольных дренажных канав, в полосе наступления батальона, я увидел подразделение пехоты, до батальона, другой како-то части, залегшей в этой канаве. Нашел среди залегших командира батальона, оказалось, что это и есть наш сосед с лева, батальон 294 стрелкового полка, 184 стрелковой дивизии. В разговоре с комбатом я начал требовать, немедленно выдвинуть свои подразделения южнее, в полосу наступления своей дивизии, тем самым надеялся прикрыть левый фланг. Но он мне твердил одно, что у него приказ наступать и в ходе наступления он выведет свой батальон левее в полосу наступления своей дивизии. О возможной атаке он и слушать не хотел.
Я долго задержался, но безрезультатно, договориться не смог. Надо было спешить и я почти бегом двинулся на свое место. Не доходя до НП батальона 150-200 метров при пересечении очередной поперечной продольной канавы, идущей с севере на юг, нас со связным обстреляли с той стороны, где был открытый фланг. Выяснилось, что это были гитлеровцы и было видно, что назревает контратака. Прибежав на КП я срочно связался с командиром полка, доложил ему всю обстановку. Начал с поведения противника на переднем крае, о состоянии своих подразделений и готовности их к наступлению. Сообщил так же о соседе который должен быть слева, а находится на правом фланге нашего батальона в одной из дренажных канав. Доложил также о том, что нас обстреляли немцы и свои предположения о назревающей контратаке. Но майор Хамидулин так же посмеялся над моей тревогой и как всегда подковырнул, мол испугался, что тебя обстреляли. На что я ему ответил: «смотрите товарищ майор, как бы через некоторое время и Вам не пришлось бежать». Хотя я сам не был уверен, что будет контратака.
Бросив трубку телефона, мы с командиром взвода управления 41-го артиллерийского полка лейтенантом Медведь и командиром минометной роты старшим лейтенантом Усольцевым, начали готовить огневой налет по обороне противника. И в этот момент услышали стрельбу, а потом увидели фашистские танки. Танки шли на стрелковые роты Полина и Свистова и с левого фланга, на широком фронте, начиная от роты Юрьева и далее на большую глубину в тыл, захватывая НП полка и его тылы. В плотную за танками двигались фашисты.
В полосе батальона начался жестокий бой с танками и пехотой врага. Взвод 45 мм. батальонных пушек, находился недалеко впереди НП, они открыли прицельный огонь по танкам, идущим с фронта. Батарея полковых 76 мм. пушек, огневые позиции которых находилась немного правее, развернули свои пушки и начали вести огонь по танкам идущим с левого фланга. Истребительная противотанковая артиллерия Петренко так же выдвинула свои пушки на открытые позиции и вела огонь по танкам.
Приданный дивизион 41 арт. полка, по команде взвода управления, открыл огонь по танкам и пехоте. С НП было видно как воины рот самоотвержено бросаются с гранатами и бутылками на танки, а пехоту врага отсекали организованным ружейно-пулеметным огнем.
Уже горело несколько фашистских танков, но бой не прекращался, враг бросал в бой все новые и новые танки и свежие силы пехоты. Из леса, на опушке которого вчера вечером находился НП батальона, вырвались четыре фашистских танка и устремились на наблюдательный пункт батальона, ведя на ходу огонь из пушек и пулеметов. На НП возник критический момент, истребители танков с гранатами и бутылками были на некотором удалении, на своих местах в щелях и готовы встретить танки. Но некоторые воины начали нервничать, дергаться, питаясь оставить свою щель и бежать в тыл из этого ада. Что-бы не дрогнули, не с малодушничали, приказал командиру взвода управления дивизиона 41-го арт. полка лейтенанту Медведь, который находился в щели рядом, вызвать огонь артиллерии всего дивизиона на себя, то есть на наблюдательный пункт в котором мы находились.
Высотка и НП батальона оказались в огне разрывов, окаймляя высотку. Огонь вели все пушки дивизиона майора Соколова. Но несмотря на то, что кругом вздымалась земля от разрывов я умудрялся не выпускать из поля зрения, что делается на передовой в подразделениях, и за движением танков, связь держал по рации. От разрыва снаряда из танка погиб лейтенант Медведь. Идущие на нас фашистские танки, на разрывы не пошли. Стали обходить высотку и подставлять свои борта под огонь нашей противотанковой артиллерии, начали гореть. Идущая следом пехота залегла, а потом начала убегать в лес.
Наблюдая за передним краем и за всей впереди лежащей местностью, видел, что идущие слева танки, подходят к продольной канаве, где залегло подразделение соседа с лева. Видел как они дрогнули и начали откатываться в право на северо восток, а фашистские танки, ведя на ходу огонь, преследовали бегущих.
Телефонная связь с полком артиллерии была нарушена, вся надежда была на радистов, старших сержантов Филиппова и Строганова. По радио мне сообщили, что батальону на помощь, для отражения атакующих танков и пехоты гитлеровцев, вылетает и будет действовать эскадрилия самолетов штурмовиков. Сообщили радиоволну на которой держать связь с самолетами, наводить на цель, штурмовую авиацию.
С НП батальона хорошо было видно, что на передовой в подразделениях все еще идет жестокий бой и воины стойко удерживают свои позиции, отражая атаки неприятеля. Внимательно просматривая окраину деревни Большенишки обнаружил, что фашисты накапливают новые силы для последующей атаки, так-же было замечено сосредоточение гитлеровцев слева в лесу.
Вместо погибшего лейтенанта Медведь, связь с артполком держал воин артиллерист из взвода управления Ефимов, который корректировал огонь двух артдивизионов майоров Соколова и Извекова и направлял его по накапливающимся гитлеровцам.
В начале второй второй половины дня, прилетела наша долгожданная штурмовая авиация. Но сигнальщики с опознавательными полотнищами выбыли из строя, вместе с полотнищами и обозначить свое место положения мы не могли. Поэтому, первый заход головного самолета для удара, достался по нашей высотке. Радисты наконец поймали волну, на которой работала авиация и после некоторых пререканий мы нашли общий язык. Я начал наводить самолеты по накопившимся группам противника. От точных бомбовых ударов и последующих обстрелов с реактивных и пулеметных установок штурмовиками, гитлеровцы были рассеяны и не достигнув намеченной цели, вынуждены были отойти на исходный рубеж.
Погиб в этом бою старший лейтенант Юрьев, дрался храбро и погиб как герой. Пятая стрелковая рота, отражая атаку за атакой врага с фронта, неоднократно сама переходила в контратаку, чтобы не допустить гитлеровцев на занимаемый рубеж. Проявляя отвагу и геройство, командир роты лейтенант Полин бросился с бутылкой самовоспламеняющейся жидкости на идущий близко танк и поджог его. Геройски дрался и лейтенант Свистов, который умелым командованием отразил все атаки неприятеля. Многие воины, солдаты и сержанты, проявляя себя в бою не дрогнули в критические моменты, геройски устояли в этом жестоком бою, но ни сделали ни одного шага назад.
Храбро сражались пулеметчики роты капитана Никитина, которые огнем станковых пулеметов, отражали и уничтожали, идущую за танками пехоту врага. Храбро действовали минометчики минометной роты старшего лейтенанта Усольцева. Особенно отличились в бою командиры взводов лейтенанты Воеводин, Моисеев, Галкин, сержанты и солдаты подразделения.
В этом бою, при отражении атаки фашистских танков и пехоты, при обороне наблюдательного пункта батальона, погиб и заместитель комбата по полит части капитан Воеводин, получивший пулевое ранение е в голову.
Храбро действовали при отражении атаки танков и пехоты врага, при обороне наблюдательного пункта артиллеристы капитана Тюрина, которые вели огонь по врагу с открытых позиций и уничтожили несколько танков противника. За этот бой капитану Тюрину было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
В этом бою только на участке 2-го стрелкового батальона 136 стрелкового полка было сосредоточено более 16 танков, из них половина была подбита и сожжена. Всего на участке 97 стрелковой дивизии действовало до 40 танков гитлеровцев.
Второй стрелковый батальон, 136-го стрелкового полка, 97-й Витебской дивизии в этом жестоком кровопролитном бою не дрогнул, удержал свои позиции. Дивизия была отведена на кратковременный отдых во второй эшелон 65 стрелкового корпуса 5-й Армии.